Было мне на тот момент года четыре. Все нормальные девочки вокруг качали куколок, готовили им кашку из песка, лечили зайчиков,мишек и щенков...Но меня всегда тянуло к приключениям. Как на зло/счастье, по телевизору показали фильм "Три мушкетёра" с Боярским в роли Д'Артаньяна. Во мне взыграло шило. Перед глазами неслись сражения, скачки на лошадях, спасённые прекрасные дамы, естественно, выжившая Констанция, отданная мною лично в руки рыдающему от счастья Д'Артаньяну, кардинал, бросающийся в позорное бегство...
Чего-то не хватало.
Я подошла к зеркалу, встала на цыпочки,и критически осмотрелась. Да... До мушкетёра было как-то далековато. Но меня это не расстроило. Шпага! Нужна шпага! Я сбегала в ванную и притащила оттуда швабру. Со шпагой она имела общего только первую букву, да и в моих руках больше походила на дубину, но другой шпаги не было, поэтому пришлось фехтовать (скидывая всё задеваемое) тем, что есть.
Шляпа...
Моя бабушка любила различные головные уборы, да и вообще была дамой элегантной и экстравагантной. При помощи шпаги и сражения с вешалкой была добыта фетровая шляпа с полями. Давно пылящаяся там за изъеденность молью, но за жалостью к хорошей, некогда, вещи,не выкинутая.
Оставался плащ.
Не знаю,как мне это пришло в голову - вредительницей я, вроде, никогда не слыла...
Я выкрала у прабабушки её нарядный бело-голубой платок (она была уже сильно пожилой и ходила всегда в платочках) и прорезала в нём дыру.
Мы тогда жили в маленьком городке, детей лет от трех спокойно оставляли дома одних или с такими, как прабабушка, старичками - ещё ходячими, но полуглухими, полуслепыми.
Весь день я, пользуясь отсутствием родителей, сражалась за Францию. Потом спрятала платок под кресло, шпа... швабру и шляпу по местам, и затаилась, понимая, что когда вскроется про платок...
Вскрылось почти сразу. Кресло было на ножках, и, естественно, валяющийся под ним платок " спрятан" был хреново.
Будучи честным ребёнком, я долго всё отрицала, говорила, что это не я.
Когда всё вскрылось, мама хотела ругаться, но не могла, её тряс истерический смех. Ведь места дислокации шпаги и шляпы я тоже перепутала.
Прабабушка сквозь смех и слезы грозилась пальцем, и говорила, что я - озорница.
Что говорила бабушка, не помню, по-моему она просто валялась на диване и икала от смеха.
Платок мне отдали, но попросили больше так не делать. От греха подальше мне дали ещё несколько ненужных тряпок, старую шляпу, пояски и прочую дребедень, столь необходимую юному приключенцу. Шпагу, правда, я не отстояла. Но этой же шпагой через полгода, примерно,вышибла из дома толпу ломящихся взбешённых тёток.
Но это уже другая история...